Любовь Розы

(Ильяс Ахмедов. Рассказ)

перевод с лакского Р. Ахмедов

Ссылка на оригинальный текст

Был самый жаркий июль месяц. Роза закончила педучилище, получив высокие оценки по экзаменам. Остались еще кое-какие дела: получить диплом, рассчитаться с общежитием, учителями, сняться с учета и прочие.

Радость в душе у девушки была огромна, но беспокойство было тоже немалым.  Прошло уже четыре-пять дней, как Эдик не приходил на свидание. В душу проникало кое-какое сомнение, но каждый раз, случившееся с ней впервые, горячее неслабеющее чувство обманывало Розу – «Нет, Эдик не мог предать меня… Он не такой.»

Перед глазами девушки вставала ночь, когда она впервые неожиданно встретилась с Эдиком…

…Три месяца тому назад, Роза и ее подруга даргинка Аминат поздно ночью возвращались с кино. И Аминат и Роза из-за страха очень редко выбирались в город ночью. «У страха глаза велики!» — верно утверждает народная поговорка. Внезапно, когда они были уже близко к общежитию, в темном переулке им дорогу преградили два хулигана. Кроме них на улице не было больше никого. Один был настолько пьян, что едва стоял на ногах, другой тоже был довольно-таки подвыпивший.

— Бежим, Аминат! – когда Роза развернулась, чтобы убежать, один из них подставил ногу и Роза, не успев сделать даже шаг, рухнула на землю.

— Спасите! Спасите! – крик вырвался из груди. Аминат тоже кричала, оказавшись в руках у более пьяного.

Один легковой автомобиль промчался мимо, не останавливаясь. Следом за ней появилась другая машина. Девичьи крики о помощи стали громче. Направив яркие фары, автомобиль стал приближаться прямо к ним. Испуганные хулиганы показали пятки. Шофер вышел из машины, зло выкрикивая ругательства, некоторое время стал им вслед махать кулаками, после подошел и помог девушкам подняться. Потом посадил их в машину.

— Лачки? – молодое, веселое, открытое лицо шофера смело смотрело на девушек. – Куда вас подвезти? К общежитию? Меня Эдик зовут.

Розе по настоящему понравился молодой шофер.

С тех пор не было и дня, чтобы Роза не встретилась с Эдиком. К тому же это было удобно. Эдик, будучи шофером, мог в любое время приехать к общежитию и забрать Розу на своем автомобиле.

Однако, в эти последние дни, Эдик не появлялся, и Роза не могла найти себе место.

Трижды она ездила по адресу Эдика: к покрашенным зеленой краской широким железным воротам на Пролетарской улице. Двери были закрыты и рядом никого не было. Она упала духом. Ей становилось жалко себя. Где-то в глубине затуманенного, растерянного мозга теплилась слабая спасительная мысль: «Неужели меня Эдик обманет?»

И в четвертый раз Роза пошла к тому же дому. Пролетарская улица была спокойной улицей без асфальта на краю города с частными домами на один или два пролета с молодыми деревьями вдоль дороги. Несмотря на вечернее, нерабочее время, на улице, кроме редких зевак, никого не было. Роза издалека увидела, что входная дверь на воротах приоткрыта. «Слава Богу!» Девушка ускорила шаг. В то же время она стеснялась. Она почувствовала, что чем ближе она продвигалась к двери, тем жарче ей становилось и лицо краснело. Несмотря не стеснение, подбадривая себя: «Я же не прошу милостыню. Зачем я буду стесняться?» — она вошла во двор. Во дворе, покрытом асфальтом, никого не было. Роза немного подождала в надежде, что кто-то выйдет, и после медленно бесшумно направилась к двери. В дверях появилась пожилая женщина и очень внимательно, не моргая, стала смотреть на нее. По рассказам Эдика, Роза знала, что это тетя Саида. «Она злая. Эдик же так хвалил ее, рассказывая о ее доброте». – подумала она. Она не решилась что-то сказать.

— Если ты идешь к Эдику, девочка, — сказала тетя Саида твердым голосом, — он здесь не живет.

Заметив, что Роза изменилась в лице, старушка добавила: — Жил. Теперь не живет. В Россию уехал.

Старуха еще что-то говорила, но Роза уже ничего не слышала. Ком подкатывал к горлу и скулы на лице и губах предательски начали складываться в гримасу. Из глаз покатились слезы. Чтобы с рыданием не упасть к ногам теты Саиды, Роза быстро развернулась и вернулась в общежитие.

Даже после того, как солнце зашло за горизонт, в городе стояла духота, что дышать было трудно. Многие студенты разъехались кто куда, и в почти пустом общежитии стоял тяжелый теплый воздух. Одежда на теле Розы от пота намокла так, что можно было выжимать.

Только зайдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, она уже не могла сдерживаться и с громким плачем упала на кровать.

Тревожные, тяжелые ощущения и мысли были в душе у девушки.

Иногда в злости она начинала проклинать Эдика: «Чтобы тебя разорвало на железной дороге! Чтобы ты в аварию попал! Чтобы тебя в гробу к родителям вернули!» Иногда ей становилось жалко себя, и крича: «Ой, мама, как теперь мне быть!» — она снова принималась плакать. Особенно перед глазами стоял отец: добрый, мягкий, никогда не поднимавший голос.

Наплакавшись вдоволь, Роза после полуночи заснула.

И ей стал сниться странный сон…

…Старший брат Башир вывел из сарая ослицу. Она, будучи беременной, с огромным животом медленно шла.

На улице стоял странным образом похудевший, вытянувшийся отец, и, держа в руке железные вилы с длинной ручкой, громко приказывал Баширу: — Поторопи ослицу!

Странным образом и Роза изменилась и была маленькой. Одиннадцать – двенадцать лет.

— Мам, куда они идут?

— Будут возить навоз на поле, доченька, — сказала мама голосом тети Саиды. Роза удивленно посмотрела на нее, но вместо мамы в дверях стояла тетя Саида. Ее обуяло страхом. Девочка попыталась вырваться и убежать, однако помолодевшая тетя Саида резко схватила руку Розы:

— Шш…ш…ш…, — прошипела, приставив палец к губам.

Некоторое время спустя отец вошел в покрытый плоскими каменными плитами двор и, толкая в округлившийся живот ослицы острием вил, сказал:

— Что это с ней? Что это с ней?

Башир молчал, и отец еще больше начал злиться. Он взял и воткнул в живот беременной ослицы острие вил. Потом вытащил их и, подняв высоко вверх, ударил ослицу по спине:

— Вот тебе! Вот тебе!

 «Плачет» — подумала девочка, и с ее глаз потекли струйки слез. Ей хотелось громко кричать, воззвать к отцу, но тетя Саида крепко держала руку и голос предательски не выходил из горла.

Вокруг двора собрались соседи, и кто в щели, кто, вытягивая голову за ограду, смотрели, что происходит.

Отец снова поднял те же железные вилы, высоко и изо всех сил ударил об живот уже лежавшую на земле ослицу, у бедняги порвался живот, и оттуда выскочил маленький осленок и побежал по двору.

— Скорее! Скорее! Поймайте гада! Ублюдка поймайте! Выродка поймайте! – отец еще больше рассердился и разгоряченный, погнался за ослицей. Теперь в его руке вместо вил сверкал на солнце длинный меч с широким лезвием.

Роза, еще больше уменьшившаяся, прижалась к груди тети Саиды.

— Роза! Роза! Роза! – откуда-то издалека слышался зовущий голос мамы…

…Девушка, встрепенувшись, проснулась. Открыв глаза, она с удивлением стала смотреть перед собой. Рядом с кроватью стояла Аминат. Тело было тяжелым. Аминат что-то говорила на русском языке, но доходило с трудом:

— Роза, ты, наверное, видела страшный сон? Ты плакала, кричала, кого-то звала во сне? Вот к тебе письмо, кажется, из дому. На.

Оставив конверт с письмом на столе, даргинка ушла, несколько удивившись, что та не обрадовалась письму из дома.

Роза медленно встала. Глубоко вздохнув, она нехотя открыла конверт и начала читать.

 «Дорогая Роза!

Я поговорил с секретарями райкома и оно.

Для тебя будет место в нашей школе…»

Девушка дернулась и отбросила письмо. Кровь начала приливать к лицу. В голове крутились быстрые и неприятные мысли. «Домой? Ни за что! Как я посмотрю в глаза отцу? Как я посмотрю в глаза брату? Как я приеду в селение? Как я буду учить детей? Спаси меня, мама, спаси! Стыд! Посмешище!»

И вновь она начала проклинать Эдика.

Хосрех  31.03.1978 г.

Ахмедов Ильяс.

Все персонажи вымышлены.

Любые совпадения с реальными людьми случайны.